Выход из Найтмара, или Очередная запись на Стене

-  Это что – тупик?! – вышла из себя Кейт.

-  Это… выход… - признался Альберт.

(с) СЮНИКРИН, Мир Кошмаров.

В общем, думаю, всё то, что я могу сказать, уже было сказано до меня. Только они не могут сказать того, что было на душе именно у меня. Вот что: я не хочу разрушать свою стену. Мне страшно без неё и комфортно за ней.

И... Ещё кое-что. Мне не совсем понятно, откуда ж у меня этот интерес к тоталитарному. С товарищем Уотерсом всё ясно. И оправдано, кстати. Чего обо мне не скажешь...

Ну да ладно, хватит эгоцентрики.

Всегда любила фильмы про подсознание и катарсис.

Гелдоф - красавчик. Только... Когда смотришь кадры со свадьбы, понимаешь, какая же смешная мода была в семидесятых)

И всё-таки не надо было себе спойлерничать и смотреть отдельные отрывки. Любопытство сгубило весь эффект внезапности. А с ним, возможно, я бы плюнула на всё, схватила моло... Топор и разбила собственную мизантропию. Хотя понимаю, что дело не только в ней...

Когда только начала просмотр и пошли кадры под When the Tigers Broke Free, задалась логичным (пять-то лет спустя) вопросом: а чем же я в прошлый раз смотрела? Этого не помню, этого не помню... Спойлеров бы ещё не читать, тогда эффект был бы нужным.

И всё равно я в шоке. Как бы далека от наркотиков и настоящих рок-концертов (где я на сцене) я ни была, а тем не менее... Хоть главный герой - это симбиоз Барретта и Уотерса, но ровно в той же степени... Это я. Не смейтесь, пожалуйста.

По-моему, здесь удалась идентификация - любой человек на своём жизненном пути рано или поздно оказывается в ситуации, когда хочется отгородиться от мира. Вот я и узнала себя. Так что не надо ни смеяться, ни удивляться. Ведь когда человек считывает с экрана героя как самого себя - не это ли высший пилотаж?

(Ну, может, это со мной так... Не все ведь увлекаются тоталитарщиной. Однако все "страшны в гневе")

Фильм шокирующий. Это я слабонервным. Если Вас шокируют безумные, почти ЛСД-шные анимационные образы, обнажёнка, кровь и черви (привет Эйзенштейну), к тому же, если Вы очень сильно перенимаете атмосферу фильма, то не смотрите, иначе депрессия Вам обеспечена.

Немножко о слогане. У фильма он такой: "The Memories. The Madness. The Music... The Movie". Я подумала, как бы он звучал, будь он написан в духе слогана "Кошмара перед Рождеством". Скорее всего, так: "Невероятная история с превосходной музыкой и шокирующей анимацией" (последний пункт и там и там одинаков). Правда, по поводу невероятности можно поспорить: как я уже говорила, такое может со многими произойти, будь у них хорошая память, творческое мышление и куча детских травм.

А вообще - это настоящая иллюстрация к понятию "подсознание". Нелинейная, не до конца понятная фабула состоит не только из реальных событий, но и (даже в большей степени) из образов, воспоминаний и размышлений. Я просто удивляюсь, как много может происходить в мыслях у человека. И тому, что зачастую там, внутри - гораздо больше, чем можно увидеть сторонним взглядом. Если не знать предыстории, со стороны кажется, что Пинк - просто псих, особенно если посмотрим на него глазами группи. С другой - наркоман и бездарный муж, если взглянем из-за плеча жены. Но по-моему, вернее всё-таки взгляд матери: до самой зрелости он остался беззащитным недопонятым ребёнком. Подавление и травля внутренних стремлений, желаний и интересов до добра не доводят никогда.

Самый сильный (цепляющий) момент, я считаю, - когда сталкиваются маленький и взрослый Пинк. особенно в той сцене в психушке. Надо сказать, что этот уход Пинка из внешнего мира - очень трансцендентный акт. Вообще интересно, что все, кто обращается к нему, постоянно спрашивают его: Is there anybody in there? Ему же интересно другое: Is there anybody out there? Вот он и "уходит" в поисках этого "кого-нибудь". И кто остаётся? Правильно. Nobody home.

И ещё одно. Я всё-таки считаю, что Пинк не накачался наркотиками. Он просто силой мысли вышел за пределы себя, перешёл в экстатическое состояние (ох уж эта теория литературы...). Когда был сверхкрупный план глаза, зрачок расширен не был. Это, может, и не довод, но...

Возвращаемся к одной из моих любимых сцен. Тогда я до последнего думала, что испуг мальчика вызовет у рок-звезды какие-то сомнения, может, даже идею вернуться обратно и попробовать всё исправить.

Кстати, по поводу чувства вины и сомнений. Не совсем смогла понять сцену суда (хотя песню обожаю и даже учу наизусть). Поехали по порядку.

Пинк сам себя вызывает на суд. Ему нужно знать, виновен он или нет (это уже что-то значит). Черви на суде, как образ гниения и разложения, должны нести в себе разрушающее начало. Исходя из веры в героя и в то, что он всё-таки сможет преодолеть слабость, он должен им противостоять. Но этого не происходит. На суде Пинк - тряпичная кукла (этот образ появляется ещё в Run Like Hell, если присмотреться), он не реагирует на обвинения, не оспаривает их, только покорно признаёт себя сумасшедшим. С одной стороны, это говорит о том, что он свою вину признаёт, вернее, что он понимает, до чего докатился. С другой стороны, создаётся впечатление, что он просто уже не хочет ничего слышать. Поэтому не до конца ясно, считает он себя виновным или нет. Судья же однозначно признаёт его таковым. А теперь (напомню) - судья выступает в качестве того, кому надо сопротивляться. Отсюда следует, что можно проорать в ответ: "Иди-ка ты к чёрту, я останусь за Стеной"...

Вот тут-то и приходит в голову вопрос, на который я так и не могу себе ответить. Вопрос следующий: Если судья-червь презирает чувства "почти человеческой природы" и желает разложения до победного конца, почему он же (!) приказывает разрушить Стену, которая и привела Пинка в тупик, которая натолкнула его на это самое разложение?

Получается очень странная (даже для подсознательной фантасмагории) вещь: черви-то, оказывается, умеют мыслить. Они не просто функция - пожрать то, что и так почти умерло, тут всё намного сложнее. Они хотят причинить страдание. Отказываясь при этом от аппетитной человечинки (хотя что там у Гелдофа - кожа да кости... И всё равно - красавчик). Но есть и ещё одна странность. Пожалуй, из показаний всех свидетелей (кроме жены) следует, что Пинк ну ни коим образом не виновен в том, что вырос таким. На это можно посмотреть и с другой стороны. Так и хочется сказать: "Мистер Флойд, когда это было? Вы ведь уже давным-давно не ребёнок, Вам вот уже тридцать лет с хвостиком (сужу по возрасту Гелдофа на тот момент), Вы больше не учитесь в школе... Да перед Вами же целая взрослая жизнь, всё ещё Ваших руках... Вот только эта Стена загораживает Вам обзор, и Вы больше не видите, что там, впереди...". На деле, конечно, намного труднее оставить прошлое в прошлом. В этом и заключается трагедия Пинка.

Понимаю: весь этот поток сознания не вызывает ни у кого противоречий. Поставим вопрос иначе... То, что Стена в конечном итоге разрушается, а её возведение влечёт за собой деградацию героя, наталкивает на мысль, что автор пытается сказать нам, что ни в коем случае нельзя отгораживаться от мира. Но! Получается, то ли это черви солидарны с автором, то ли автор - с червями. Силы эти (напоминаю) друг другу противоречат. В этом единстве противоположных мнений я и вижу главный парадокс. С другой стороны, может, это только лишний раз доказывает опасность Стены?

Предпоследний вопрос вызывает не столько интерес, сколько беспокойство за главного героя, который и так настрадался, да ещё и прошёл через страшный (действительно) суд. Что же, собственно, дальше? Тут есть даже несколько "подвопросов". Неизвестна дальнейшая участь Пинка. Что же он сделает в первую очередь, распрощавшись со Стеной? Придётся ли ему оставить музыку, чтобы начать жить по-настоящему? Сможет ли он найти "сердобольных" и единомышленников среди "людей искусства"? И... Бедняжка, что же его ждёт потом, на какой тупик ему ещё предстоит наткнуться?

А самый последний вопрос - канонический.

Isn't this where we came in?